Впрочем, возможно, не разговаривают и потому, что опасаются. Вон, одного мужика из МГИМО уже уволили.
Но, надо сказать, во времена предыдущего Майдана (то бишь в 2004) я как раз учил украинский в универе, и, казалось бы, мы были просто обречены обсуждать эту тему на занятиях. Однако же нет: и тогда мы эту тему старательно обходили, беседуя на уроках преимущественно о нейтральном. Хотя преподавательница явно сочувствовала «оранжевым», и одна девочка (собственно, единственная не равнодушная к политике и ко всему вообще, кроме обычного круга девичьих интересов) ходила-таки с оранжевой ленточкой на сумке. Не то, чтобы кто-то чего-то боялся: просто, зная, какое количество людей уже ухитрилось посраться с родными и близкими из-за позиции по поводу Майдана и Крыма, я понимаю, что с людьми, с которыми тебе в любом случае еще предстоит жить и работать, подобные темы лучше не обсуждать: не дай Бог, разойдетесь во мнениях по поводу блаженного Августина...
А вот в мае 2005 группа поехала в Киев (и я навязался с ними, хотя был вольнослушателем), и вот уж там-то мы хватанули дискуссий в полной мере! Потому что Киев вообще (а Могилянка, которой мы не миновали, в особенности) был охвачен послереволюционной эйфорией, и все с удовольствием вспоминали, как и когда они стояли и отстаивали. Хотя, надо сказать, что купить на Крещатике газету на украинском было несколько проблематично. Говорят, что и сейчас так же...