Лесное

Р. Полоновка. Наконец-то тихая и безлюдная.

Молодой дубок в сосновом бору.

Кстати, вот интересно. Двести лет назад в этих местах росли дубравы. Дубравы свели помещики, я так понимаю, после отмены крепостного права, когда распродажа лесов стала основным источником дохода. Заповедные широколиственные леса вроде как сами не восстанавливаются. Но на Селигере просто не было времени это проверить - потому что все вот эти леса еще раз выкосило подчистую во время войны. То, что тут растет, растет последние семьдесят лет. А между тем молодых дубков в лесу довольно много. Интересно, сколько времени нужно, чтобы из сеянца в три листика выросло нечто похожее на дуб и начало понемногу вытеснять сосну и березу?

Я понял, отчего мне так уютно в Исландии. Привычная картина. Нет, конечно, таких лесов в Исландии пока нет. Но ветер, дождь и холодные волны, непрерывно набегающие на пологий берег - это наш родной Селигер осенью.

Солнце сквозь тучи.

Тростники на плесе.

Падающий лист.

Полоновка с моста.

Впрочем, не думаю, что дубравам дадут шанс вырасти заново. Местные на дрова сведут. Обе лесных дороги вдоль Полоновки, на восточном и на западном берегу, напрочь разбиты лесовозами.

Но лес таки растет. Восемнадцать лет назад вон та березка была одиноким деревцем на бугру во чистом поле. Те, кто ко мне тогда ездил - Эриол, Дворняжка, - помнят это поле. За восемнадцать лет все заросло лесом, молодым, но густым.

Наверно, в Исландии действительно цветы такие яркие оттого, что влажно, и по контрасту с окружающей серостью. У нас последние цветы тоже сияют, как самоцветы.

Доисторическое растение плаун.

И папоротник.

Одна из фишек дуба: когда его листья падают, они немедленно тускнеют. Ну вот взять клен или хоть березу: висит ярко-желтый лист - упал и лежит такой же ярко-желтый. А дуб - нет. Какими бы яркими ни были листья на дереве (а остролистые дубы бывают ярче кленов), стоит им упасть на землю - все, тускло-бурые. Да что там: сорвешь с дуба яркий лист - и он на глазах потускнеет в руках. Такая особенность.